Красноуральским семьям приходилось жить в казармах …
В начале 30-х город Красноуральск, как город таковой еще не сложился и представлял собой несколько отдельных поселков, растянувшихся на семь километров с юга на север: Андреевский, Кушайка, Компанейский, Двенадцатый километр, Новый завод, Ново-Левинский и две «Нахаловки» — южная и северная. Названия поселков говорили об их принадлежности к рудникам: Андреевскому, Компанейскому и Ново-Левинскому. Новый завод говорил сам за себя. Особым явлением были «Нахаловки». Это поселение из наскоро сколоченных избушек, как правило, из всевозможных строительных отходов, расположенных почти вплотную друг к другу, без улиц и почти без проездов. Для их хозяев не существовало никаких отводов и норм: каждый лепил себе угол самостийно, нахалом. Отсюда и название.
С севера и с запада примыкали к городу болота, а лес высился вокруг и между поселками.
Ново-Левинский и Андреевский рудники, как крайние точки города, соединяла довольно приличная дорога с двумя деревянными мостами через рукава старого пруда. Основная часть дороги, между действующими рудниками и по поселку Нового завода, была вымощена гранитной брусчаткой. Город активно застраивался деревянными и частично кирпичными двухэтажными домами. В каждом таком доме было от четырех до восьми квартир по две или три комнаты. Встречались и т.н. «коммуны», рубленные в два этажа, с комнатами, выходившими в общий коридор, с общей кухней и по одному теплому туалету на этаж. В домах поквартирной планировки на каждую пару квартир, верхнюю и нижнюю под ней, оборудовалась одна выгребная яма. Канализации еще не было, ее заменял конный ассенизационный обоз. Зато Красноуральск уже в 1929 году одним из двух городов области (вторым был Свердловск) имел водопровод с полным комплексом водоподготовки питьевой воды. Водопроводная сеть охватывала большую часть города. Разбор воды осуществлялся через обслуживаемые колонки.
КУЛЬТУРУ В МАССЫ!
Медеплавильный завод еще не выплавил первую черновую медь, а в городе уже работал Дом культуры со зрительным залом на 1200 мест и кинотеатром. Имелось три клуба с киноустановками и три стадиона с базами бесплатного проката спортинвентаря. Центральный стадион в парке Дома культуры имел футбольное поле, беговую дорожку и секторы для различных видов легкой атлетики. Украшением стадиона были трибуны на пять тысяч зрителей.
Дом культуры, будучи почти единственным в то время приличным сооружением этого типа в области, принимал у себя многие известные театральные коллективы. Зал, не в пример нынешним временам, всегда был полон. Малограмотный в массе своей зритель приобщался к азам культуры.
Запомнился цирк под полотняным шатром; аттракцион — езда на мотоцикле по вертикальной стенке; передвижной зоопарк или, как его называли, зверинец. Вместе с родителями смотрел первое в моей жизни кино «Веселые ребята».
Молодежь гоняла футбол, ходила на лыжах, осваивала коньки, стояла в очередь на парашютную вышку.
Весь этот комплекс производственных, бытовых и культурных мероприятий втягивал недавно деревенски ограниченного человека в сферу новых интересов и отношений.
Мастерская по ремонту обуви, отделение артели «Красный сапожник», размещалась в здании рудоподъемной машины рядом с копром бывшей Андреевской шахты, открытый ствол которой зиял своей мертвой пустотой. На площадке Андреевского и находившегося чуть севернее Спасо-Серного рудников было несколько открытых стволов шахт глубиной до 40-50 метров. В них во второй половине девятнадцатого и в начале двадцатого века добывали серный колчедан и отправляли его на химические заводы в Елабугу для получения серной кислоты и комовой серы. После 1918 года рудники не работали, а не перекрытые и частично обвалившиеся устья шахт представляли реальную опасность для жителей и скота. Позднее эти стволы будут засыпаны.
Андреевский поселок насчитывал десяток одно- и двухквартирных домиков и две «коммуны». Из развлечений играли в лапту, в чижика, в шаровики, в городки, в ножички и др. Хлыздить было опасно — катали на шаровках. Летом с угра до позднего вечера на улице, если, конечно, не надо было водиться с маленькими. Последние обязанности были практически в каждой семье.
Взрослые парни и девушки устраивали вечера самодеятельности в клубе, в приспособленном для этой цепи небольшом помещении, где, как и полагается, была сцена, скамейки вместо стульев и никакого начальства. На вечерах декламировали, пели, танцевали, ставили небольшие спектакли. Большим успехом пользовались «Агитки Бедного Демьяна». На такие вечера, как на праздник, собирались все жители поселка.
Но однажды «коммуна» потребовалась для других целей, и всех жильцов, не спрашивая согласия, в один день переселили в два барака под названием «сотый» и «сто первый». Это были даже не бараки в привычном смысле, а большие казармы без единой перегородки, по одной двери с каждого торца. В них, когда работали рудники, размещались сезонники. Каждая семья со своим немудрящим скарбом отделялась от соседней занавесками из одеял, простыней, а то и просто ничем. Спали на деревянных топчанах, свои койки имели немногие. Казарма круглые сутки гудела, как пчелиный улей: днем от множества голосов, а ночью от храпа. Стоял непередаваемый аромат детских испражнений, сырой обуви и никогда не просыхавших портянок.
По воспоминаниям А.С. Поплаухина.
