Пережили военное лихолетье
Итак, гости редакции – Михаил Фёдорович ДВОРЯНЧИКОВ, Надежда Ивановна КРУТЬКО и ее сестра – Раиса Ивановна Демченко.
Трудные и голодные годы
Рассказывает Михаил Фёдорович.
– В 1941 году мне было 11 лет. Жили мы тогда в Новосибирской области, в глухой деревушке из восьми дворов. До ближайшей станции Чаны было 200 км. Нас было семеро у родителей. Старшей сестре – 13 лет, а самой младшей – Дуняше, едва полгода исполнилось. Нашего отца, Фёдора Емельяновича, как и всех мужчин деревни, отправили на фронт. Как мы выжили, до сих пор удивляюсь. Крапиву ели, конечно, но до неё ведь надо было зиму пережить. Самые голодные месяцы – март и апрель. Мама часто повторяла, что корову ни за что не отдаст.
От отца было письмо, в котором он писал: «Идём маршем в Ленинградском направлении. Осталось идти 200 километров.» И в этом письме спрашивал, пошла ли Дуня. Эта весточка от него оказалась последней. Он пропал без вести в том походе…
Я учился в школе, отучился четыре класса, и в 13 лет председатель колхоза прикрепил за мной двух лошадей для пахоты, выдали двуконный плуг. Было очень тяжело физически, пахал в полях до позднего вечера. Однажды, помню, случился пожар в деревне, все побежали. А я хочу бежать и не могу, ноги, как сковало, такая усталость была… Но на посевной нас кормили, иначе какие бы были работники. Так прошли 43 и 44 годы. А в 45-м меня подучили и назначили счетоводом. В маленьких колхозах, как наш, учёт был простой, и счетовод вёл нехитрую бухгалтерию.
Нашли место гибели брата
С годами, признаётся Надежда Ивановна, особенно остро вспоминаются молодые годы.
– Родилась я в 1938 году в Забайкалье. Там были угольные шахты. Называлось поселение “Рудник Букачача” Читинской области. До сих пор ясно помню, как бежит женщина по деревне и кричит: “Победа, победа!” Мне тогда было семь лет.
Но я хочу рассказать о старшем брате Александре. В неполные семнадцать лет он пошёл работать на шахту. В 1942 году был уволен “в связи с призывом в РКК”. Семья знала, что он был направлен на Прибалтийский фронт. Письма от него приходили часто. В письме, которое оказалось последним, было написано: “10.12.1943 г. Родителям – от сына. Я вступил в РКП(б)”. Писем больше не было, и наш отец, работавший всю войну в забое, написал письмо на имя сына и на конверте приписал: “Передать командиру части…” Это письмо пришло обратно в нашу забайкальскую глушь с пометкой: “Выбыл из части неизвестно куда”. Позже пришла похоронка.
Но мама очень надеялась, что Саша жив. До самой своей смерти она отрицала эту похоронку и надеялась увидеть сына живым. Эта боль и надежда передались и нам. Мы с сестрой Раисой искали его через военкоматы, но всё было тщетно. И вдруг, в 2008 году, приходит письмо от нашего внучатого племянника Михаила, проживающего в Алма-Ате. Через портал “Поиск” он нашёл нашего брата и место его захоронения. Там сказано, что “Синицын Александр Иванович 1923 г.р. погиб и захоронен в деревне Анисимово”, это возле города Великие Луки.
Получив такое известие, мы с сестрой Раисой поехали в те края. А наша сестра Мария и родные остались нас ждать. Оказалось, что погибших тогда воинов перезахоронили в деревне Маево под Великими Луками, и в этой братской могиле оказалось порядка 1800 солдат. Там нас очень хорошо встретили. А одна из сельчанок, Надежда Ходаренкова, приютившая нас у себя, сказала на прощанье, чтобы мы не беспокоились. Цветы всегда будут на братской могиле.
Теперь среди имён, выгравированных на памятных стелах, есть имя нашего старшего брата Саши. Он был гвардии рядовой, связист.
Далее Михаил Фёдорович вспоминает, как приехал в Красноуральск.
– Мой дядя, Иван Емельянович, отслужил срочную службу, и началась война. Он прошёл с боями всю войну и обосновался в Красноуральске. Прислал мне вызов отсюда. Надо сказать, что в те годы у деревенских не было паспортов. Так вот, по вызову мне выдали паспорт, и я собрался в дорогу. Добрался до станции Чана, а билетов нет. Уцепился за поручень и сутки ехал, повиснув на подножке. Потом один друг позвал на крышу. Ехали десять суток. Когда доехал до Красноуральска, первым делом пошёл посмотреть железную дорогу. Уж очень она мне казалась важной в жизни, после нашей глухой деревни…
Надо было дальше в жизни устраиваться. И тут попадается мне объявление в местной газете о курсах ФЗО, пошел учиться, чтобы профессию получить. Закончил и начал работать на Левинской шахте забойщиком. В 1952 году перешёл на Красногвардейскую шахту взрывником. Мой шахтерский стаж – 42 года, и все – в Красноуральске.
Весточки из прошлого…
Последнее письмо сына с фрона (справа) и вернувшееся из воинской части письмо отца.
